Это будет отдельный рассказ о истории Свято-Вознесенского скита 20-х- начале 30-х годов. Правда теперь мы будем называть это место Секиркой, как называли ее в первые годы Соловецкой власти, потому что во времена СЛОН тут располагался мужской штрафной изолятор.
Большинство фотографии для иллюстрации я использую из предыдущего поста - скит с верхним и нижним храмами и келейный корпус и валунная баня все те же. Лестница вот новая.
О Секирке сохранилось множество воспоминаний. Александр Клингер сам сидел в изоляторе (и в верхнем и в нижнем. Да, там везде изолятор). Н.И.Киселев-Громов был охранником СЛОН и бывал в командировках на Секирке. Но они вырвались и с Соловков и из Советской России и на Западе опубликовали свои воспоминания. Как я полагаю, сгустив краски. Есть рассказы о мужском штрафном изоляторе и у М.З. Никонова-Смородина , Д.С.Лихачева и конечно в "Архипелаг ГУЛАГ" А.И.Солженицына. Довольно подробно воспоминания о периоде СЛОН разбираются у М.М. Розанова, тоже эмигранта и соловецкого сидельца.
Я думаю будет верным процитировать рассказы о Секирке, а в конце подвести некоторый итог.
Солженицын, А.И. «Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956: Опыт художественного исследования. Т. 2.» М. : Сов. писатель: Новый мир, 1990.:
"А от других соловчан он узнаёт и пострашней, чем видят его глаза. Произносят ему гибельное слово — Секирка. Это значит — Секирная гора. В двухэтажном соборе там устроены карцеры."
"Передо мною, несколько вдали, высокая гора.
Дорога прямою колеей взвивается на нее; лес направо и налево раздвинулся и образовал гигантскую аллею, доходящую до самой вершины горы, и там, на крайней точке, на высоте воздушной, словно вися в лазури недосягаемого неба, сияет Секирный скит, заканчиваясь легким, необыкновенно красивым абрисом колокольни, -- все это до того призрачно, все это словно плавает в пространстве: кажется, дунет ветер и разом унесет это обаятельное видение.
Что поражает более всего -- это неожиданность таких художественных моментов. Идешь, ничего не ожидая, и вдруг перед тобою раскинется такая картина, что в первую минуту не сообразишь, где ты, что с тобою; не мираж ли этот величавый, воздушный силуэт монастыря, повисший в вышине голубого неба?»
Как тут не вспомнить Максима Горького, посетившего штрафной изолятор на Секирке, но оставивший лишь описание природы и видов: «Особенно хорошо видишь весь остров с горы Секирной, — огромный пласт густой зелени, и в неё вставлены синеватые зеркала маленьких озёр; таких зеркал несколько сот, в их спокойно застывшей, прозрачной воде отражены деревья вершинами вниз, а вокруг распростёрлось и дышит серое море. В безрадостной его пустыне земля отвоевала себе место и непрерывно творит своё великое дело — производит «живое».»
Отрывок из книги: Горький, Максим. «Том 17. Рассказы, очерки, воспоминания 1924-1936.» Государственное издательство художественной литературы, 1949.)
Нижний штрафной изолятор:
А это сохранившийся глазок надзирателя:
Описание штрафного изолятора:
А. Клингер. «Записки бежавшего.»:
«На Секировой горе размещено 4-ое отделение лагеря — «штрафное». Сюда попадают, для пыток, а часто и смерти, все «провинившиеся» перед ГПУ заключенные. Ниже я дам подробную картину хорошо мне известного и испытанного лично «штрафного» отделения.»
«Некогда на Секировой горе существовал скит. Монахи выстроили на горе церковь, два дома и хозяйственные службы. Теперь здесь "Штрафной изолятор".
Церковь на Секирке — двухъярусная. В верхнем ее этаже помещается так называемый "строгий изолятор", нижний отведен под "изолятор № 2". Церковь соединена крытой галереей с домом (бывшие кельи), в которых теперь живут "дежурные надзиратели" (5 человек), комендант «изолятора» и помещается канцелярия. К северу от церкви и квартир начальства Секирки расположен еще один дом, занятый ротой "Соловецкого полка особого назначения", охраняющей Секирку.
Все постройки — дело рук монахов. Советское «строительство» ограничено лишь тремя сторожевыми будками вокруг церкви, как будто из наглухо закрытой церкви можно бежать.
Каждый ярус разбит на три отделения: общая камера, ряд камер для одиночных заключенных и особые камеры для привилегированных «секирчан». Дело в том, что даже в "штрафном изоляторе" можно за взятку облегчить свое положение; были даже случаи, когда отправленные из Кремля в "штрафной изолятор" спекулянты устраивались за деньги в комнатах надзирателей.»
«Оба яруса совершенно не отапливаются. Все окна забиты специальными щитами. В камерах полная темень и ледяной холод. По прибытии заключенного на Секирку у него немедленно отбираются все вещи, табак, хлеб. Осужденных в "строгий изолятор" раздевают и вталкивают в камеру в одном белье.
В камерах обоих ярусов нет ни коек, ни каких бы то ни было постельных принадлежностей (если кто и привез с собой подушку или одеяло, это сейчас же отбирается). Люди спят в одном белье на покрытом инеем каменном полу церкви.
Николай Игнатьевич Киселев-Громов. «Лагери смерти в СССР.» Книгоиздательство Н. П. Малиновского, 1936.:
«На Секирку заключенный попадает, преимущественно, за частое невыполнение уроков, за попытки к бегству, протест и другие проступки. Попадающего туда встречают сорокаэтажной матерной бранью специально подобранные надзиратели «Аааа! Прибыл! Ну, хорошо, очень хорошо!... Здесь мы научим тебя есть пролетарский хлеб!... Здесь мы выбъем из тебя каэрскую дурь»!.. Затем заключенного раздевают до белья. Многих и не приходится раздевать: одежда, если она казенная, снята с заключенного уже при отправке на Соловки.
О жердочках
У Солженицына находим: «В двухэтажном соборе там устроены карцеры. Содержат в карцере так: от стены до стены укреплены жерди толщиною в руку и велят наказанным арестантам весь день на этих жердях сидеть. (На ночь ложатся на полу, но друг на друга, переполнение.) Высота жерди такова, что ногами до земли не достаёшь. Не так легко сохранить равновесие, весь день только и силится арестант — как бы удержаться. Если же свалится — надзиратели подскакивают и бьют его. Либо: выводят наружу к лестнице в 365 крутых ступеней (от собора к озеру, монахи соорудили); привязывают человека по длине его к балану (бревну) для тяжести — и вдольно сталкивают (ступеньки настолько круты, что бревно с человеком на них не задерживается, и на двух маленьких площадках тоже). »
Сейчас тут 294 ступеньки.
У Зайцева:
«Вправо и влево вдоль стен высокого здания, а также посередине, на голых деревянных нарах сидят плотно один к другому узники Секирки. Все они босые, почти полуголые, бледные, некоторые, как скелеты; все грязные, со всклокоченными волосами…»
У М.З. Никонова-Смородина:
"— Здесь вас, прежде всего, поражает мертвая тишина. Не полагается никаких разговоров. Вс сидят на скамьях совершенно неподвижно, положив руки на колени. Насекомых тьма, но нельзя сделать движение, чтобы — не то что почесаться, но хоть стряхнуть гнусь.
Требуется полная неподвижность. За порядком смотрит дежурный чекист. Малейшее движение, хотя бы какой вздох посильнее, и виноватого ставят на ноги «у ршетки», за более серьезные нарушения в карцер «под маяк». Маякъ этотъ помещается подъ куполомъ собора, а под маяком есть такая холодная камера, вся в щелях. Пребывание в ней, — зимою, хотя бы в течение лишь нескольких часов, — полуголого человека в мешочном балахоне почти всегда ведет к воспалению легких .»
«В сильные холода некоторые дежурные разрешали составлять группы для согревания. Поясню: четыре человека, сидя на нарах, плотно прижимались спинами один к другому, а наружные части согревали, хлопая по ним руками, часто по команде, вроде групповой гимнастики, и выходило хорошо… А на ночь большинство полуголой шпаны, не имея своих пожитков, составляли „согревающие группы“, т. е. спали кучей переплетшихся тел». (Или, как называют другие летописцы — «штабелями». М. Р.) » (Отрывок из книги: Михаил Михайлович Розанов. «Соловецкий концлагерь в монастыре. 1922-1939. Факты — домыслы — «параши». Обзор воспоминаний соловчан соловчанами.» Изд. автора, 1979)
Об одежде штрафников и питании:
"В нижнем ярусе выдается "штрафной паек"; 1/2 фунта хлеба в день и раз в день пшенный навар (пшено из этого «супа» тщательно вылавливается надзирателями). Заключенные в "строгом изоляторе" (наверху) обречены на медленную пытку голодом: они получают около полуфунта хлеба в сутки и кружку горячей воды через день. Это и весь паек. Необходимо подчеркнуть, что такой «паек» проводится по кровавым книгам Секирки; принимая во внимание поголовное воровство соловецкой администрации, на самом деле он еще меньше. Кроме того, во власти каждого надзирателя "Штрафного изолятора" и вовсе не выдавать ничего какому-нибудь "злостному контрреволюционеру".
Kaкие результаты дает «питание», видно хотя бы из того, что никто из администрации Секирки не рискует показаться в камерах "строгого изолятора": умирающие с голоду заключенные уже[…]
»
У М.З. Никонова-Смородина:
"— Многое, знаете пришлось мне пережить и перенести, но все, что было — ничто в сравнении с Секирным изолятором. Им занят весь большой собор. В верхнем этаже самый суровый режим, въ нижнем полегче. Из нижняго этажа даже отпускают на работу. Вот, и нас отпустили къ вамъ. Собственно я уже досиживаю срок: второй месяц на исходе.Новичка, присужденного к изоляции, первым делом раздевают догола. Одежду связывают под личный номерок заключенного. Затем дают в качестве единственной одежды балахон, сшитый из мешка и в таком виде помещают в изолятор.
Киселев-Громов:
«Раздетые заключенные должны сидеть в громадном и холодном помещении по 12 часов в день, сидеть на скамье в ряд один около другого, вытянув руки на колени и молча глядя перед собой. Они не смеют разговаривать друг с другом, оглядываться или шевелиться. Если заключенный пошевелится, почешет тело или сгонит муху с носа, неотступно наблюдающий все время надзиратель молча подходит к этому заключенному, молча бьет его прикладом винтовки по спине и молча отходит. Не имеющие собственной одежды спят прямо на голом цементном полу, имеющие ее получают из нее на ночь какую — нибудь одну вещь — бушлат, телогрейку, подушку, но что - нибудь одно.
Все получают 300 грамм в день хлеба и три раза в неделю горячую воду в которой варилось пшено. Если заключенный в течении двух недель ничем не нарушит такого режима, его посылают на работу и выдают ежедневно 400 грамм хлеба и горячую пищу. Если он на работе выполняет полностью свой урок, его из Секирки отправляют на штрафную командировку. Там в течение недели он должен выполнять уроки на трехстах граммах хлеба и горячей пище, выдаваемой два раза в день. Если он сможет при таком питании выполнять свой урок целиком, его переводят на 1000 грамм хлеба. Во время работы секирочник одет в мешки, которые ему выдает СЛОН и которые он сам приспособляет для одевания.
Ни один заключенный, попадающий на Секирку, а оттуда на штрафную командировку, больше двух месяцев не выживает. Секирка является также лобным местом. Там было расстреляно 125 человек заключенных, писавших на досках экспортного леса за границу письма с призывом о помощи. Там все время расстреливаются заключенные, на которых ОГПУ находит новый обвинительный материал после того, как они уже получили определенный срок заключения. На Секирке расстреливаются все заключенные, пытающиеся бежать. Летом 1929 года на Секирке было расстреляно 58 человек интелигентов, якобы за попытку к бегству. На самом деле они были расстреляны потому, что на них ОГПУ нашло новый обвинительный материал и заочно, когда они уже сидели в СЛОНе, приговорило их к расстрелу.
О количестве жертв штрафного изолятора:
Н. Киселев-Громов:
... Работая в ИСО я интересовался числом расстреляных на Секирной горе. По документам ИСО за 1926-1929 годы на Секирной горе было расстреляно 6736 Человек.
»
«У него на одной Секирке за четыре года расстреляно в четыре раза больше, чем по всему Советскому Союзу «по официальным данным за шесть лет с 1922 по 1927 г. — 1500 человек». Чтобы обе цифры были ближе к правде, киселевскую пришлось бы раз в пять уменьшить, а «официальную», от Менжинского, раз в двадцать-тридцать увеличить » (Отрывок из книги: Михаил Михайлович Розанов. «Соловецкий концлагерь в монастыре. 1922-1939. Факты — домыслы — «параши». Обзор воспоминаний соловчан соловчанами.» Изд. автора, 1979.)
За что посылали на Секирку:
Клингер:
«Главный процент заключенных на Секирке — отказавшиеся от работ. А так как таковой отказ всегда вызывается болезненным состоянием, то и верхний и нижний ярус церкви наполнены явно больными людьми.
Результаты не заставляют себя ждать. Ежедневно на Секирке кто-нибудь из заключенных умирает от голода или просто замерзает в камере. Недаром каждой осенью близ Секирки роется бесчисленное количество могил, заготовленных на зиму, когда смертность в "штрафном изоляторе" особенно велика (могилы роют заключенные).
Назначенный в нижний ярус за "непослушание законному начальству", я по ошибке попал в "строгий изолятор", в котором, до выяснения дела, пробыл только 2 дня и то за это время успел заболеть острым воспалением легких. Что же может ожидать человек, посланный в "строгий изолятор" на месяц?»
У Михаила Михайловича Розанова. «Соловецкий концлагерь в монастыре. 1922-1939. Факты — домыслы — «параши». Обзор воспоминаний соловчан соловчанами.» Изд. автора, 1979. приводятся пара таких куплетов из соловецких лагерных песен:
«
а восьмой версте Секир-гора,
А под горою мертвые тела.
Ветер там один гуляет,
Мать родная не узнает,
Где сынок схороненный (или расстрелянный) лежит.»
«Хороши по весне комары,
Чуден вид от Секирной горы,
Где от всяких ударных (или: ненужных) работ
Отдыхает веселый народ"
Горький на Секирке.
В воспоминаниях Максима Горького о его пребывании на Секирной горе нет рассказа о его посещении штрафного изолятора. Зато об этом событии есть у Лихачева и Солженицына:
"Архипелаг ГУЛАГ":
«В окружении комсостава ГПУ Горький прошёл быстрыми длинными шагами по коридорам нескольких общежитий. Все двери комнат были распахнуты, но он в них почти не заходил. В санчасти ему выстроили в две шеренги в свежих халатах врачей и сестёр, он и смотреть не стал, ушёл. Дальше чекисты УСЛОНа бесстрашно повезли его на Секирку. И что ж? — в карцерах не оказалось людского переполнения и, главное, — жёрдочек никаких! На скамьях сидели воры (уже их много было на Соловках) и все… читали газеты! Никто из них не смел встать и пожаловаться, но придумали они: держать газеты вверх ногами! И Горький подошёл к одному и молча обернул газету как надо. Заметил! Догадался! Так не покинет! Защитит»
Д.С.Лихачев:
«Затем Горький был на Секирке. Там карцер преобразовали: жердочки вынесли, посередине поставили стол и положили газеты. Оставшихся в карцере заключенных (тех, кто имел более или менее здоровый вид) посадили читать. Горький поднялся в карцер и, подойдя к одному из «читавших», перевернул газету (тот демонстративно держал ее «вверх ногами»). После этого Горький быстро вышел.» (Отрывок из книги: Дмитрий Сергеевич Лихачев. «Воспоминания.» Logos, 1995.).
Повторимся, все сказанное выше документами не подтверждается. Все на уровне слухов, агиток о кровавых чекистах и пересказов с чужих слов. Я пока не нашел цифр по жертвам Секирки. Цифра Киселева-Громова -6736 человек, с ссылкой на некие данные ИСО СЛОН подтверждения не нашла. Вполне возможно, я плохо искал.
Но совершенно точно, что штрафной изолятор на Секирной горе существовал в период с зимы 1923 года, а летом 29-го тут был Максим Горький.
И вот еще что. На полпути подъема к скиту есть поворот влево и стоит поклонный крест.
На многих островах Соловецкого архипелага встречаются холмы различной высоты. Секирная гора – самая высокая гора на Большом Соловецком острове, высота её составляет около 80 метров. Секирная гора была названа так в память об ангелах, которые высекли жену рыбака. Согласно преданию, в давние времена, когда на острове жили преподобные Савватий и Герман, летом у подножия горы жили рыболовы с семьями.
Рыболовы всячески оскорбляли преподобных и хотели изгнать их с Соловецкого острова. Но случилось чудо – явились ангелы в образе юношей, они высекли прутьями жену рыбака и изгнали её с горы, говоря при этом, что остров предназначен для иноков. После этого случая рыбаки покинули остров и стали относиться к преподобным с уважением.
В XIX веке у подножия Секирной горы был поставлен большой камень с надписью, рассказывающей об этой истории. На горе был устроен Свято-Вознесенский монастырский скит. Центром скита стала каменная церковь, строительство которой было завершено в 1862 году. Храм был освящён в честь Вознесения Господня. В верхнем ярусе храма расположена колокольня, с южной стороны небольшая галерея соединяет церковь с деревянным братским корпусом, в котором частично сохранилась внутренняя планировка и печи.
Свято-Вознесенский скит на Секирной горе был полностью обустроен и обжит, рядом с келейным братским корпусом стояли хозяйственные постройки. До наших дней сохранились валунная баня на склоне горы и колодец. На склонах горы были выложены каменные дорожки, построены лестницы, возделаны огороды.
Подъём на Секирную гору идёт по плавно изгибающейся дороге, а с западной стороны есть крутая лестница. Поднимаясь в гору по дороге, видим постепенно вырастающий перед нами на вершине горы храм. Рядом, в братском корпусе, есть мастерская по обработке дерева. Здесь лежат деревянные заготовки, инструменты, вырезанные рамы и готовые ажурные цветы из дерева, вкусно пахнет свежей стружкой.
Над колокольней Свято-Вознесенской церкви в 1862 году был устроен маяк, свет которого помогал всем мореходам, это единственная церковь-маяк в России. Верхний храм Вознесения Господня – летний, неотапливаемый, поэтому его стены не были расписаны. Нижний храм был освящён в память о чуде Архистратига Михаила в Хонех, его росписи восстановлены в 2005-2006 годах.
В период Соловецкого лагеря особого назначения на Секирной горе был штрафной изолятор, у подножия горы производили массовые расстрелы заключённых. Секирная гора стала одним из страшных мест на Соловках, где люди испытывали безмерные страдания и принимали смерть. У подножия горы в память погибших установлен Поклонный крест.
Перед храмом расположена смотровая площадка, с которой открывается потрясающий вид на северо-западную часть Большого Соловецкого острова. Панорама лесов и озёр завораживает взгляд. Спускаемся с Секирной горы по крутой высокой деревянной лестнице в 294 ступени, которая тоже была недавно отреставрирована.
Может быть, я делаю и неправильно, но почти никогда подробно не изучаю заранее историю тех мест, в которых планирую побывать. Мне нравится открывать что-то новое прямо там, удивляясь, восхищаясь или вздрагивая от историй, фактов и легенд. Нравится листать купленный в магазинчике путеводитель, не только узнавая на фотографиях уже увиденное, но и выбирая новые маршруты. Соловки в этом отношении - настоящее сокровище. Здесь настолько тесно переплетаются природа, история и человеческие судьбы, что, отправляясь за одним, неожиданно находишь и другое
"А что есть на Секирной горе?" - спросили мы. "Свято-Вознесенский скит и церковь-маяк," - ответили нам. Что ж, маяк - это хорошо. Зарезервировали "Газель" с самарскими номерами и поехали. Конечно, была мысль сэкономить и прогуляться пешком, но десяток километров в одну сторону нас бы утомил сильнее, чем мы могли рассчитывать. Дороги на Соловках - это все равно что дороги в Саратовской области, так что и на авто прокатиться с ветерком не получилось.
Кстати, взять в аренду транспорт не составляет вообще никакого труда - телефоны водителей можно найти в поселке практически во всех местах скопления туристов. Есть и прокат велосипедов
Секирная гора - это одна из самых высоких точек Большого Соловецкого острова (74 метра), а ее название происходит из-за жены одного карельского рыбака, который когда-то хотел поселиться в этих местах. По преданию, бедной женщине хорошо досталось: два «светлоликих ангела» высекли ее у подножия горы. При этом ей было сказано, что место это предназначено для проживания иноков и что «устроится тут жилище иноческого чину и соберется множество монахов во имя Божие». После этого гора долгое время была необитаема, а скит на ней основали лишь в XIX веке. Ну, а у дороги теперь лежит каменная плита с высеченным на ней текстом, повествующем о том давнем событии
Кстати, насос - это не единственная примета современности в этих местах. Перед деревянным келейным корпусом мы увидели... солнечные батареи!
А еще на самой вершине горы, на главе церкви Вознесения Господня есть самый настоящий маяк
Сооружение находится в рабочем состоянии и его свет виден с расстояния до 60 километров
Со смотровой площадки горы отлично видна северная часть острова. Тут-то и думаешь о том, отчего людям не даны крылья
С горы вниз ведет очень крутая лестница в несколько сотен ступеней. Вообще, по ней лучше идти вверх, а не спускаться, потому что считалось, что подъем по этой лестнице снимает с души по одному греху за каждую ступеньку.
Как гласит установленная здесь табличка, лестница является памятником истории и культуры и восстановлена на средства директората по культурному наследию Норвегии
Спустившись вниз, оказываешься возле поклонного креста. Он установлен в честь Соловецких новомучеников.
Неподалеку есть еще один крест (красный) в честь новомучеников и исповедников Соловецких.
Ведь Секирная гора еще и место поминовения
Во времена Соловецкого лагеря особого назначения (СЛОН, 1923-1937 гг.), ставшего началом ГУЛАГа, в Свято-Вознесенском скиту был устроен штрафной изолятор с суровым режимом содержания заключенных. Сюда отправляли за попытку побега, отказ от работы, исполнение религиозных обрядов, нарушение лагерного режима и другие провинности. Заключенные штрафного изолятора подвергались самым изощренным истязаниям, здесь же проводились расстрелы узников по приговорам Информационно-следственного отдела лагеря. Красный крест поставлен как раз у начала тропы которая ведет к месту массовых расстрелов
Первые захоронения обнаружили лишь в середине двухтысячных, тогда Соловецкий музей-заповедник организовал экспедицию, во время которой
была вскрыта и обследована одна из могильных ям на юго-западном склоне Секирной горы. В ней были обнаружены останки 26 расстрелянных. Насельники Вознесенского скита отслужили панихиду по убиенным рабам Божиим, затем останки предали земле
Судя по огороженным ямам, захоронения продолжают находить и исследовать
Об этих тяжелых страницах истории Соловков напоминают и многие здания поселка, мимо которых ходишь каждый день. Вот магазин в бараке времен УСЛОН, о чем гласит табличка. В другом здании, которое было бараком детской колонии лагеря, куда можно было попасть с 12 лет, сейчас живут люди
В одном из исторических бараков находится и экспозиция «История Соловецких лагерей и тюрьмы (1920-1939)». В ней не только документы и вещи заключенных, в том числе потрясшие меня необыкновенно грамотно составленные и написанные чуть ли не каллиграфическим почерком письма. На стенах воспоминания узников, изложенные как-то совсем по-житейски и оттого еще более страшные. А еще кадры кинохроники в режиме нон-стоп. Явно постановочные съемки о воспитательно-исправительной пользе труда. И карта СССР с отмеченными на ней лагерями, где Соловки - всего лишь маленькая точка, один из островов большого архипелага. Но при этом главный, потому что начало было именно здесь.
История
Секирная гора, одна из самых высоких на Соловецких островах, находится в 11 километрах от монастыря. Ее название связано с чудом, случившимся здесь, по преданию, во времена преподобных Савватия и Германа. У подножия горы два «светлоликих ангела» высекли жену карельского рыбака, собиравшегося поселиться на острове. При этом ей было сказано, что место это предназначено для проживания иноков и что «устроится тут жилище иноческого чину и соберется множество монахов во имя Божие» (каменная плита с высеченным на ней текстом, повествующем об этом событии, находится у дороги на склоне горы).
Долгое время гора была необитаема, лишь в тревожные времена XVII -ХVIII веков, когда Поморью постоянно угрожали внешние враги, здесь был устроен сторожевой пост для наблюдения за морем.
Скит на горе основан в ХIХ веке. В 1860-1862 годах при настоятеле монастыря архимандрите Порфирии здесь возвели каменный трехъярусный одноглавый храм по проекту архангельского губернского архитектора Шахларева, много потрудившегося на Соловецкий монастырь. На первом ярусе храма престол в честь чуда архистратига Михаила в Хонех, на втором - в честь Вознесения Господня. На третьем ярусе была колокольня с четырьмя колоколами.
Интересной особенностью этого храма является то, что на главе, венчающей храм, устроен маяк. С 15 августа по 15 ноября он аккуратно зажигался иноками скита в ночное время, указывая путь рыбакам и мореплавателям, которым маяк был виден почти за 100 верст. Маяк работает и поныне.
С западной стороны к церкви примыкает деревянный двухэтажный корпус для проживания немногочисленной братии и приезжающих гостей. На склоне горы были построены валунная баня, конюшня, выкопан колодец, посажены ягодные кустарники, разбиты огороды. Под горой, на том самом месте, где ангелы высекли «рыбареву жену», была построена каменная часовня в честь чуда архистратига Михаила в Хонех. В советское время часовню разрушили.
В 1861 году скит получил официальный статус со своим уставом. В летнее время здесь жили до шести человек братии, на зиму оставались два-три человека, которые вели жизнь отшельников.
Летом скит был одним из излюбленных мест для паломников. Сюда они приезжали, чтобы побывать на месте чуда, происшедшего много веков назад, полюбоваться незабываемыми видами острова, которые открываются со смотровой площадки горы.
Побывавший здесь В. И. Немирович-Данченко писал: «Весь Соловецкий остров раскидывался далеко внизу со своими лесами, озерами, полянами, церквями, скитами, часовнями и горами. Какие нежные переливы красок, какие мягкие изгибы линий. Тут - темная зелень соснового леса, там - изумрудный простор пойменного луга и повсюду - серебряные щиты изящных озер… Соловецкие острова - венец, а Секирная и Голгофа - адаманты венца сего, - говорили мне монахи об этих местностях».
Отсюда хорошо видна Сосновая губа, к берегу которой в 1429 году пристали преподобные Савватий и Герман. В 1627 году в этой губе на большой сосне явилась чудотворная икона Божией Матери с Младенцем. Икона была перенесена в монастырь и установлена в Спасо-Преображенском соборе на правом столпе, а на месте явления иконы была построена часовня в честь Корсунской иконы Пресвятой Богородицы. До сих пор в Сосновой губе сохранился поклонный крест, установленный в 1812 году.
В последующие времена скит находился в ведении военных, здесь жили смотрители маяка.
Во времена СЛОНа в Вознесенском скиту было устроен штрафной изолятор, где заключенные терпели мучительные пытки и наказания. У подножия горы проводились одиночные и массовые расстрелы.
Современность
4 июня 1992 года, в праздник Вознесения Господня, впервые после длительного перерыва, Божественная литургия была совершена в Вознесенском скиту на Секирной горе.
А 20 августа у подножия горы Секирной, где в лагерное время находился штрафной изолятор, был установлен семиметровый поклонный крест в честь Соловецких новомучеников. Святейший Патриарх благословил установку креста и непосредственно руководил его воздвижением.
В августе 1993 года музей-заповедник «Коломенское» передал в обитель предметы, ранее принадлежавшие Соловецкому монастырю, среди которых была икона «Чудо архистратига Михаила в Хонех» XIX века, сейчас она находится в одноименном храме Вознесенского скита на горе Секирной.
19 октября 2003 года близ дороги при подъезде к горе Секирной воздвигнут еще один поклонный крест.
20 июля 2006 года поисковой экспедицией, организованной Соловецким музеем-заповедником, была вскрыта и обследована одна из могильных ям на юго-западном склоне Секирной горы, где во времена СЛОНа размещался штрафной изолятор. В ней обнаружены останки 26 расстрелянных - еще одно свидетельство страшной страницы соловецкой истории. Насельники Вознесенского скита отслужили панихиду по убиенным рабам Божиим, затем останки предали земле. На могиле установили крест. По указу Святейшего Патриарха в 2003 году возобновилась монашеская жизнь в Свято-Вознесенском скиту на Секирной горе. Начальником скита был назначен иеромонах Матфей (Романчук).
21 ноября 2007 года, в праздник Собора архистратига Михаила и прочих Небесных сил бесплотных, на Секирной горе была освящена часовня в честь новомучеников и исповедников Российских. Внутреннее убранство часовни очень простое - лишь икона Собора новомучеников Российских да кипарисовый крест, вырезанный одним из насельников скита.
21 августа 2008 года, в день праздника перенесения мощей преподобных Зосимы, Савватия и Германа, на Секирной горе был установлен шестиметровый поклонный крест (красного цвета) в честь новомучеников и исповедников Соловецких. Находится он у начала тропы, которая ведет к месту массовых расстрелов узников лагеря. Освятил его исполняющий обязанности наместника монастыря архимандрит Мефодий. После воздвижения креста была отслужена заупокойная лития.
В 2005 году началась реставрация Свято-Вознесенского храма, были восстановлены росписи придела в честь Чуда Архистратига Михаила в Хонех, начата реставрация келейного корпуса.
С 20 по 22 августа 2009 года на Соловках с пастырским визитом находился Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл. В этой поездке его сопровождали шесть архиереев Русской Православной Церкви и многие почетные гости. Среди них губернатор Архангельской области И.Ф. Михальчук, председатель Комитета Государственной Думы по делам религиозных организаций С.А. Попов, вдова писателя А.И. Солженицина Н.Д. Солженицина.
Накануне праздника перенесения мощей преподобных Зосимы, Савватия и Германа Предстоятель Русской Православной Церкви возглавил всенощное бдение, а в сам праздник - совершение Божественной литургии. Богослужения проходили в Спасо-Преображенском соборе. За литургией были совершены две хиротонии насельников монастыря.
Днем 21 августа Святейший Патриарх Кирилл посетил храмы обители и экспозиции, посвященные узникам СЛОНа, среди которых был и его дед, иерей Василий Степанович Гундяев. Святейший Патриарх побывал в одном из мест его заключения - на Секирной горе, где молился в храме Вознесенского скита.
Престольные праздники Свято-Вознесенского скита
Вознесение Господне. В честь Вознесения Господня освящен престол в верхнем ярусе храма на Секирной горе.
В день праздника совершается Божественная Литургия. Богослужение завершается братской панихидой.
6 / 19 сентября - Воспоминание Чуда Архистратига Михаила, бывшего в Хонях. Придел в честь чуда Архистратига Михаила в Хонех расположен в нижнем ярусе церкви на Секирной горе.
Богослужения в храме совершаются регулярно.
Татьяна Петровна мечтала о Соловках давно.
Так хотелось ей приехать сюда, на север, на Белое море, хотелось увидеть Соловецкий монастырь, побывать на литургии, подышать этим воздухом и походить по этой горькой и святой земле на краю света.
Она решила идти на Соловки теплоходом, пусть дороже, чем поездом до Кеми и потом паромом до архипелага, но зато на водном пути будут озёра - Ладожское, Онежское, огромное, как море, Рыбинское водохранилище, будут каналы и особенно Беломорско-Балтийский канал, он же Беломорканал... да что говорить, как в известной песне - "ведь пароходы - совсем не то, что поезда".
Здание Северного речного вокзала Москвы, похожее на большой, белый корабль, оставалось всё дальше, по радио передавали бодрую музыку, а на душе Татьяны Петровны скребли кошки, ей было тоскливо и неспокойно - как там Юрочка, её муж, ведь только две недели прошло, как его выписали из больницы. Инфаркт был небольшой, мелкоочаговый, как сказали врачи, и всё, слава Богу, обошлось, но собирались ехать на Соловки вместе и путёвки купили заранее, подешевле, и вот как получилось.
Когда после недели реанимации мужа перевели в отделение, Татьяна Петровна немного успокоилась, но поняла, что на Соловки поедет одна - теплоход будет идти через огромные водные пространства, мимо лесных берегов, где на сотни километров никого, ни души, и даже сотовая связь не работает, поэтому не может она рисковать здоровьем мужа. А он, узнав её мнение, согласился.
Татьяна Петровна предложила вторую путёвку давней школьной подруге Любочке, и та вроде бы пообещала ехать, но в последний момент отказалась, отказалась и дочка с внучкой.
"Внучка понятно, у неё выпускные экзамены в школе, дочке присмотреть надо за ней и за отцом, а вот Любаша могла бы поехать, могла", - Татьяна Петровна горестно вздохнула от того, что поссорилась и не помирилась с любимой подругой перед отъездом, от того, что не успела сходить в церковь и поставить свечи Николаю Угоднику, покровителю всех странствующих и путешествующих, не подала записки, не помолилась на литургии... но главное, что оставила мужа после инфаркта.
Тяжело заныло, защемило сердце, Татьяна Петровна достала из сумочки валидол, положила под язык, постояла, стараясь дышать как учила её симпатичная докторша из районной поликлиники, и, немного успокоившись, пошла на корму, где ветер был поменьше, и где обычно, верные кораблю, летят, провожают и летят чайки.
И вот позади канал имени Москвы, Волго-Балтийский канал, Ладожское, Онежское озеро, реки, водохранилища и шлюзы, шлюзы, шлюзы, одни из которых поднимали на несколько метров, иной раз на семнадцать, другие опускали в тёмную, бетонную бездну, остался позади и суровый Беломорканал.
На глазах лиственные леса на берегу менялись на хвойные, появились выразительные ледниковые валуны, огромные камни и "танцующие", тоненькие, чахлые карельские берёзки, похолодало.
Наступили белые ночи, такие, казалось бы, знакомые по книгам, фильмам, и такие в действительности неожиданные - светло, как днём, было и в час, и в три, и в пять утра... то есть ночь пропала.
Наконец, появился берег острова и известные очертания Соловецкого монастыря, неповторимые в своей ясной и строгой красоте.
В первый день была обстоятельная экскурсия по монастырю, живописно расположенному между Святым озером и бухтой Благополучия, а во второй день, в раннее воскресное утро Татьяна Петровна пошла на литургию в храм, которая завершилась Крестным ходом вокруг высоких, массивных монастырских стен, сооруженных из огромных камней-валунов, размер которых достигал пяти метров.
Отдохнув немного, во второй половине дня, Татьяна Петровна отправилась на Секирную гору Свято-Вознесенского скита.
Автобус, куда села Татьяна Петровна и ещё человек двадцать туристов, был небольшой и старый, ехать предстояло около получаса по лесной дороге.
Молодой водитель ехал быстро, посмотреть в окна не было никакой возможности настолько сильной была тряска.
Татьяна Петровна двумя руками держалась за сиденье, однако, так подскакивала на кочках и ухабах, что ей казалось - вот сейчас непременно выскочит, порвав связки, какой-нибудь позвонок.
Она вздохнула с облегчением, когда вышла из автобуса.
Перед ней на высокой, заросшей хвойным лесом горе стоял белый, каменный храм, видимый отовсюду.
Венчает Свято-Вознесенский храм башенка с большим Крестом на крыше, в башне установлен самый высокий на Беломорье маяк, его свет виден с расстояния до шестидесяти километров, - услышала Татьяна Петровна голос молодого экскурсовода, - свет, идущий от Креста и указывающий странникам верный путь к Соловецкой обители, приобретал для них особое, символическое значение.
Туристы направилась вверх по широкой, грунтовой, круговой дороге, проложенной по склону Секирной горы и ведущей к вершине, где стоял храм.
Татьяна Петровна начала отставать от группы, наверное, сказалась усталость, всё-таки утром она отстояла всю воскресную службу и потом прошла со священнослужителями и многочисленными прихожанами Крестный ход.
Она шла не спеша, останавливалась, оглядывалась по сторонам, рассматривала разросшиеся кусты можжевельника, черники, кустики брусники, цветущие нежными, крохотными, розовыми соцветиями, мох между сосен и елей, изредка встречались хрупкие берёзки и осинки с зеленовато-серыми стволами, и никаких, никаких цветов.
Она вышла на площадку, где был установлен высокий, деревянный Крест.
Туристы стояли, окружив экскурсовода:
У северо-западного склона горы 21 августа 1992 года монастырём был воздвигнут Поклонный Крест в честь новомучеников Соловецких, освящённый Святейшим Патриархом Алексием II, - рассказывал экскурсовод. - Во времена концлагеря здесь располагалось IV отделение СЛОН - Соловецкий лагерь особого назначения - штрафной изолятор. В 30-е годы бытовала пословица: «Вся Россия боится Соловков, а все Соловки боятся Секирной горы». Сюда высылали не отбывать наказание, а умирать, и методы были самыми изощрёнными.
Группа повернула вправо по извилистой, лесной дороге к вершине, к храму, а слева Татьяна Петровна увидела старые, деревянные ступеньки, спускающиеся куда-то.
"Почему не пошли сюда? Куда ведут эти ступеньки?"
Она подошла, посмотрела вниз, сделала шаг, ещё и начала осторожно спускаться по шатким ступенькам, которых было не так много.
Солнечный свет плохо проникал сюда, в низину.
Сосенки, ели, тёмный мох и глухая, почти абсолютная тишина, и невысокие деревянные кресты, вокруг которых овальные, плавные углубления.
Татьяна Петровна приблизилась.
К каждому кресту была привязана фанерная табличка с надписью:
"Здесь похоронено девять человек", "Здесь похоронено пять человек", "Здесь похоронен один человек"...
"Так вот почему образовались эти углубления - просели могилы", - подумала с горечью Татьяна Петровна.
На вершине горы она догнала свою группу, туристы вышли из Свято-Вознесенского храма и остановились рядом с деревянной лестницей, круто спускающейся с горы.
Секирная гора, Свято-Вознесенский скит, - объяснял экскурсовод, - на вершине горы стоит храм-маяк. Храм двухэтажный. На первом этаже - в честь Чуда Архистратига Михаила в Хонех. На втором этаже - Вознесения Господня.
В лагерное время здесь размещался штрафной изолятор для мужчин. Долго здесь не выдерживали - столь нечеловеческие, изощрённые пытки и издевательства практиковались. Людей раздетыми выгоняли на мороз, летом выставляли "на комары" и многое другое, о чём даже говорить страшно.
На Секирную гору ведёт лестница из трёхсот ступенек.
В прежние времена богомольцы старались обязательно по этой лестнице подняться, считая, что, сколько ступенек пройдёшь, столько грехов снимется.
В концлагере лестнице придумали своё применение, её использовали как способ страшной казни - человека привязывали к бревну и сбрасывали вниз.
Мы будем спускаться, будьте осторожны.
- А вы, - экскурсовод обратился к Татьяне Петровне, - не отставайте.
- Я только в храм зайду.
Она смотрела на невероятно крутую и длинную деревянную лестницу с узкими ступеньками и хрупкими перилами, где-то внизу мелькнула и исчезла женская фигура.
"Значит, я буду одна на лестнице", - подумала Татьяна Петровна.
Она спускалась осторожно, держась двумя руками за перила и ставя ноги не поперёк, а вдоль ступеньки - так, будто спускалась с горы на лыжах.
"Одна, две, три... семьдесят... сто девять... сто пятнадцать..." - больше она не считала, не могла, закружилась голова, страшно было посмотреть и вверх и вниз.
"Рассказывали, что каждая ступенька - это прощённый грех, глупости какие, если бы так было... если бы всё было так просто," - она почувствовала тошноту и нарастающее головокружение.
"Господи, только бы не упасть, наверное, давление. Таблетку не смогу взять - надо руки оторвать от перил, сумку открыть... не смогу".
Она стояла посреди невозможно крутой лестницы, стояла закрыв глаза и слегка покачиваясь, её руки крепко держались за перила.
"Я не упаду... дома Юрочка после инфаркта... я так нужна ему... зачем я нагрубила Любаше... вот гора меня и не отпустит... и в церковь не сходила перед отъездом... как я могла..."
Её руки намертво вцепились в перила, трудно было дышать, усилилась тошнота, слабость в ногах, во всём теле... во всём теле... и вдруг откуда-то повеяло черёмухой.
"Не может быть, сейчас середина июня, у нас в начале мая черёмуха отцвела, хотя здесь север", - подумала она, с трудом приоткрыла глаза, и сквозь ресницы неожиданно увидела около лестницы тоненькое деревце черёмухи с белыми, душистыми соцветиями, которые только распустились.
Её рука невольно отпустила лестницу и потянулась за черемухой:
"Одну маленькую веточку... приколю как брошку".
И стало, стало так легко и просторно, так свободно и радостно, она летела, летела, оставляя облака, радуги, дожди и снегопады, осенние листья, первые заморозки, и молодой Юрочка, улыбаясь, шёл навстречу.
Она очнулась на площадке, на склоне Секирной горы, с одной стороны которой закончилась лестница в триста ступенек, а с другой начинался пологий, широкий, грунтовый спуск. Перед ней стоял высокий, деревянный Поклонный Крест - не тот, который она видела при подъёме недалеко от могил, а совершенно другой, у основания которого, на груде камней, стояла икона Николая-Чудотворца.
"Отпустила", - выдохнула Татьяна Петровна и посмотрела на гору.
Она быстро спустилась по покатому спуску и оказалась на проезжей дороге - никого, можно было пойти в любую сторону, но она, не задумываясь, пошла направо.
Около автобуса, оживлённо переговариваясь, стояли туристы, увидев её, они спокойно, не спросив ни о чём, словно её не было две-три минуты, сели в автобус.
Татьяна Петровна заняла прежнее место, автобус тронулся, и вдруг она почувствовала, что села на какой-то предмет, привстала, посмотрела.
На сиденье лежала веточка цветущей черемухи.
